— Надеюсь, ты говоришь правду и ничего, кроме правды, как на духу.

Джек козырнул, словно отдавая честь.

— Клянусь честью, я попытаюсь исполнить свой долг…

— Джек, попытаться мало.

— Не беспокойся, даю слово. — Он допил пиво и встал. — Ну что, так устала ты или нет?

По правде говоря, я так устала, что едва держалась на ногах. Я кивнула и поплелась за ним по винтовой лестнице на второй этаж.

Джек нашел футболку, которая доходила мне до середины бедер, и новую зубную щетку. Было непривычно и как-то странно договариваться с мужчиной о том, кто первым пойдет в крошечную ванную, переодеваться за дверью, пользоваться чужими линялыми полотенцами; даже запахи в доме Джека были непривычными — пахло маслом пачули и еще какой-то экзотикой.

Когда я вышла из ванной, в спальне было почти совсем темно, не считая света луны, проникающего в окно, и огонька маленькой свечки, горевшей на тумбочке возле кровати со стороны Джека.

— Тебе досталась правая половина, — сказал Джек из темноты.

Я неуклюже плюхнулась на водяной матрас и тут же неожиданно для себя скатилась к Джеку.

— О Боже! — ахнула я, когда коснулась его тела. Он был голый, то есть абсолютно голый!

— Джек, ты… ты…

— Мэгги, я же тебе говорил, что разденусь.

— Да, но я подумала, что ты наденешь пижаму.

— Пижам у меня сроду не было, — спокойно ответил он и немного откатился в сторону. — Ну что, так лучше? — Он усмехнулся. — Ты так напряжена.

— Ничего подобного, вовсе я не напряжена.

Я отползла к деревянному бортику кровати, как можно дальше от горячего тела Джека.

— Мэгги, человеческое тело — всего лишь оболочка для души, а все остальное мы сами придумываем.

«Ну не знаю, вряд ли я что-то придумываю», — подумала я.

— Мэгги, это всего лишь кожа, кости и все такое. Дыши глубже и расслабься.

— Знаешь что, Джек, — сказала я, едва сдерживаясь, — это уже слишком! Сколько можно уходить от реальности при помощи медитации! Как бы глубоко я ни дышала, я все равно знаю, что лежу в постели с обнаженным мужчиной!

Джек сонно усмехнулся.

— Мэгги, все в мире относительно.

— А что бы сказала по этому поводу Эвелин?

На другой стороне кровати послышался протяжный вздох.

— Эвелин все понимает на свой лад.

Джек заворочался, натягивая одеяло на плечи. В окно заглянула луна, осветив плечи Джека и его волосы, белевшие в темноте.

— Спи, Мэгги, — прошептал Джек, — во многих отношениях ты еще очень неопытна.

Я лежала, стараясь держаться самого края кровати, и вслушивалась в ночные звуки, тело было как деревянное. Постепенно Джек стал дышать ровнее и глубже, он в самом деле засыпал! На всякий случай я не теряла бдительности: вдруг это еще одна форма медитации? Но вскоре послышался негромкий храп. Я все еще жалась к краю кровати, но в конце концов и я уснула.

Посреди ночи я внезапно проснулась и обнаружила, что моя голова лежит на мужском плече, а рука Джека лежит поверх моей руки. Но я не стала шевелиться и нарушать идиллию, потому что в кои-то веки снова почувствовала себя в безопасности.

Глава 10

Когда я проснулась, Джека уже не было. Не знаю, как он ухитряется уходить так тихо, обычно я очень чутко сплю: сказывается опыт материнства. Бывало, малейший звук — и я уже на ногах и иду выяснять, в чем дело. Вернелл ворчал, что стоит Шейле только повернуться на другой бок, как я уже вскакиваю с постели и бегу проверять, дышит ли она. Но почему-то, когда Джек встал и ушел, я не проснулась.

Протирая на ходу глаза, я спустилась вниз в поисках кофе. Как и следовало ожидать, меня ждал горячий кофейник, рядом с ним на столе лежала записка:

«Эвелин хотела с тобой познакомиться, но ты крепко спала, и нам стало жалко тебя будить. Сегодня я вернусь позже, может, придется заехать на работу. Надеюсь, ты хорошо выспалась.

Джек».

Я взяла треснутую кружку и налила в нее дымящегося кофе. На кухонном столе лежал пустой пакет от молотого кофе. «Мокко «Ява»», — прочла я и подумала, что нужно будет зайти в супермаркет и купить Джеку такой же. Я прошлась с чашкой в руках, заметила проигрыватель компакт-дисков. Музыка — это как раз то, что мне нужно сегодня утром.

Оказалось, что у Джека довольно странные вкусы в музыке, впрочем, меня это не удивляло. Его коллекция представляла собой пеструю смесь, здесь были диски и знакомых мне музыкантов, и таких, о которых я слыхом не слыхивала. По крайней мере диски Эмми Лу Харрис у него были, и это обстоятельство отчасти искупило некоторые недостатки Джека в моих глазах. Однако я выбрала одну из старых песен Джесса Уинчестера. Я вставила диск в проигрыватель, и по комнате поплыли звуки «Нового Теннессийского вальса».

Я закружилась с чашкой в руках, тихонько напевая. Допила кофе, налила себе еще чашку и пошла наверх принимать душ. Кажется, душ был единственным атрибутом жилья Джека, на который он не пожалел денег, в душевой кабинке было даже два шланга со специальными насадками, так что теплые струи накрывали меня со всех сторон. Восхитительное ощущение! Даже мыло и то пахло как-то особенно приятно, кожей и еще чем-то пряным.

К тому времени как я оделась и расчесала волосы, у меня в голове созрел план. Я навещу сначала Шейлу, потом Вернелла. Кто-нибудь из них, если не оба, обязательно знает нечто такое, о чем не рассказал мне. Я вспомнила, как выглядела Шейла, когда зашла в «Кудряшку Кью». Круги под глазами — это неспроста, мать всегда чувствует, когда у ее ребенка что-то неладно, и сейчас, задним числом, я понимала, что у Шейлы, кроме волнений из-за меня, были какие-то свои неприятности.

Я села на единственный мягкий стул в квартире Джека и стала натягивать сапоги. У Шейлы, вероятно, уже кончились занятия, и она отправилась на работу в магазин. Вернелл в это время должен быть в магазине спутниковых антенн или на стоянке передвижных домов, наблюдать за работой персонала. Если, конечно, он не в похоронном бюро.

Я спустилась по лестнице, добавила в чашку еще немного кофе и нажала кнопку, открывающую подъемную дверь. Створка медленно поползла вверх… и показалась пара новеньких сапог из кожи ящерицы от Тони Ламаса. Я вздохнула. Похоже, сегодня все-таки не мой день.

Дверь поднялась еще выше, и передо мной предстал Маршалл Уэдерз во всей красе.

— Хорошо спали? — спросил он. Уэдерз улыбался одним ртом, глаза же холодно блестели. — Ваш любовник уехал примерно час назад. Вы не захотели завтракать?

В его голосе послышались металлические нотки, но тело против моей воли отреагировало на его присутствие.

— Джек не мой любовник. — Это прозвучало как оправдание провинившегося подростка, мне было противно слышать собственный голос.

— Ну не знаю, как тогда его называть, — заметил Уэдерз. — Он привез вас к себе домой, не прошло и получаса, как вы погасили в доме весь свет, кроме одной свечи — насколько я понимаю, в спальне. Как вы это объясните? Хотите сказать, что спали в разных комнатах?

— В разных! — отрезала я. — И вообще это не ваше дело.

— В данный момент все, что касается вас, является моим делом.

Уэдерз посмотрел мимо меня в гостиную и оценил обстановку: заметил две бутылки из-под пива на столике возле печки, кофейную чашку в раковине, диван. На диван он смотрел особенно пристально: ничто не указывало на то, что на нем кто-то спал.

— Так это вы за нами следили вчера ночью! — Открытие меня страшно возмутило. — Это был ваш джип?

— Возможно. — Уэдерз шагнул по настилу ближе к двери. — Может, впустите меня внутрь или предпочитаете вести беседу на улице?

Я шагнула за порог и снова нажала кнопку пульта. Колесо стало со скрипом поворачиваться, и дверь начала опускаться.

— И здесь сойдет. Мне лично скрывать нечего. Я могу говорить и на улице, мне незачем прятаться по кустам и шпионить за добропорядочными гражданами. Должно быть, детектив, вам время девать некуда, если вы устраиваете слежку за ни в чем не повинными людьми. У вас что, нет никакой личной жизни? Вы решили вместо этого покопаться в моей?